Бард и Зодерквист в «Netocracy» часто поминают Ницше, очевидным образом располагая Злого Немца в ряду праотцев своей бунтарской идеи. Это правомерно, но вызывает у меня смешанные чувства, с большим содержанием ревности застенчивого ребёнка, которого забыл на галёрке его папа, выступающий со сцены, увлёкшись галдящими у сцены сверхактивными поклонниками.
«Заратустру» я заглотил в 17 лет, и это был ошеломительный опыт. При этом речи Заратустры не то чтобы давали мне какое-то новое знание. Заратустра просто оказался со мной одной крови; Ницше указал мне на общую для нас часть нас, не требующую какой-то особой дальнейшей навигации или дополнительного питания. Эта часть начала расти сама. Более того, третья и четвёртая части книги, обильнее первых закачанные пространной поэтикой, начинали тяготить падающим количеством ядерной энергии на единицу текста. «Мы, поэты, слишком много лжём». Тогда я не стал читать больше ничего — ничего больше и не надо было.
С тех пор свои отношения с Ницше я считаю интимно-родственными; логика общего ядра, проросшего в мне и через меня, доступная на молекулярном уровне, дала мне наглость нормировать и интерпретаторов Ницше, и его самого через схемы этой нашей с ним первобытной общности. Я переваривал «Заратустру» в гуще событий, используя его в качестве арматуры жизненных практик середины 90-ых. Пока наконец лет через 10 не вернулся к нему уже как к философу, начав исследовать остальной корпус ницшеанских идей и его эхо в европейской философии.
Ничего существенно более практически важного, чем страстные речи Заратустры, я там не нашёл, при всей весомости идей, метеоритами ударивших в интеллектуальное поле Европы и сформировавших её ландшафт на последующие 300 лет, пока обозначенная жажда славы наконец не реализуется во всём блеске. Ницше, в качестве «наставника и дрессировщика», как он сам называл Шопенгауэра, гораздо полезнее для организма, чем Ницше-философ. Хайдеггер, полемизирующий с Ницше; Ясперс, объясняющий Ницше; Соловьёв, contra-атакующий Ницше — добавляют вполе многое в философию, но мало — в удар молота.
Авторы «Нетократии», в отличии от академических философов, свой удар наносят вполне конкретно, утяжеляя его метеоритным железом из разных частей ницшеанства. Делают они это, проковывая его под свои нужды, и получается вполне убедительно и не без изящества. Впрочем, у той циничной тональности нетократических сверхлюдей, которую эти два импозантных шведа закачали в книгу, есть знакомый привкус англо-германского, норманнского и в конце концов арийского превосходства и рационалистичной западной сухости. Ломкой, при всей своей жёсткости. Клеймя редукционизм и материалистичный консьюмеризм, как «тоталистические» мировоззрения, в противовес прогрессивным «мобилистским», они проявляют всё ту же протестанстскую нахрапистую манеру сводить мир к рационально очевидному, к ресурсу. Только уже не капиталистическому, а нетократическому, сетевому. Возможно даже, немцу на сцене понравилась бы эта пара в шведском партере, яростно громящая скрижали либерально-капиталистической демократии. «Бог умер» сказал антихристианин Ницше. «И человек тоже умер» говорят антигуманисты Барт и Зодерквист.
У меня эта деятельная реинтерпретация ницшеанства вызывает упомянутую ревность: они захватили часть нашего общака под свои нужды. Чего, кстати, нет в случае с философами: поэты, что с них взять. Но это всё же общак по неким природным причинам. Поэтому, я не буду критиковать Барта и Зодерквиста за то, что при всей их критике, они всё же сами остаются редукционистами. Да, они избавлены от ощущения той плохоредуцируемой дуальности, которую даёт бесплатно всем генетически причастным русское народное духовидство. Рационалистичное сведение мира к ресурсу плохо не по причине бездуховности такого намерения, как говорят охранители наших святынь, а потому что сама процедура сведения всё ещё плоха. Бездуховна. Такого рацио достаточно, чтобы отбросить нашу святую внемирность, но он слаб, чтобы её превозойти. Как кухонный комбайн или как будет слаб GPT-25. Вся внекапиталистическая внемирность, ощущение которой не даёт консьюмеристского покоя что православным, что коммунистам, что даже русским либералам, у которых нужный ген не раздавлен пальцем, такой редукции не поддастся, и это бессилие в преодолении барьера просто обязывает всему рационально-редуктивному сообществу объявить наше сермяжное духовидство опасным мракобесием и незаконной иллюзией с тоталитарным помешательством.
Как по мне, так эта позиция как раз и кастрирует сверхчеловечное в человеке — то, что Ницше уже бы не простил даже шведам-молотобойцам. Претензия Нетократии на завоевание будущего в некотором смысле оправданы, но это будет мелкое, суетливое будущее. Шизократия. «Цельность будет восприниматься как достойное жалости свидетельство немощи, а не идеал. Шизофреническая, калейдоскопическая личность, напротив, становится достойным подражания примером, поскольку она функциональна.» Функциональность конструирования детей в пробирке, секса исключительно как развлечения, гомосексуализма как новой нормальности, генноинженерной евгеники и всё такое — это очень рационально, цинично и сверхчеловечно. Кого-то шокирует. Но, как циник циникам скажу, что преодолеваем мы здесь человека, исключительно как тушку в логистических цепях перемещения капиталистической стоимости или как ноду в графе с нетократическими весами. Маловато будет.
Для охранителей это всё просто греховно. Но для существ, убивших и бога, и человека, это должно просто слабофункционально. Сермяжные духовидцы эту слабость отчётливо видят, но их рационализация слишком слаба, чтобы вынести ужас и радость этой бездны на свет разума во всех ресурсно-каузальных подробностях, да и в дискретные решётки цифровой реальность такое плохо заходит. Цифровые существа, наоборот, хорошо перемещаются в кастрированной реальности глобальной сети передачи стоимости и информации, но за её пределами слепы, как котята, и закрываются от темноты шорами из таких же слепых «экспертных консенсусов», «научных экспериментов» с их смешными требованиями «воспроизводимости» или «контролируемости». Хаоса.
Свои отношения с Ницше я подытожил в 2010-ом: «Сверхчеловек: миф, цель, свершение». А свои отношения со сверхчеловеком ещё не подытожил.