Архив рубрики: Лирика

dean can dance

How fortunate the man with none — поэтический перевод

Оригинал: Dead Can Dance (Брендан Перри/Лиза Джеррард)
Перевод: Егор Чурилов

You saw sagacious Solomon

Ты помнишь Соломона-мудреца

You know what came of him

Всё знаешь про него

To him complexities seemed plain

Любой вопрос был для него простым

He cursed the hour that gave birth to him

Он проклял час рожденья своего

And saw that everything was vain

Сказав, что бренный мир ему постыл

How great and wise was Solomon

О как велик и мудр был Соломон

The world however didn’t wait

Но мир, однако, ждать не стал

But soon observed what followed on

И наблюдал, что вышло из того

It’s wisdom that had brought him to this state

И это мудрость привела его туда

How fortunate the man with none

Где воля более не значит ничего*

 

 

You saw courageous Caesar next

Но дальше, Цезарь был силён и смел

You know what he became

Ты знаешь, кем он стал

They deified him in his life

Его при жизни вознесли до божества

Then had him murdered just the same

Потом вонзив в него убийственную сталь

And as they raised the fatal knife

И вот, увидев взмах клинка

How loud he cried: you too, my son

И ты, мой сын — так громко крикнул он

The world however didn’t wait

Но мир, однако, ждать не стал

But soon observed what followed on

И наблюдал, что вышло из того

It’s courage that had brought him to that state

И это смелость привела его туда

How fortunate the man with none

Где воля более не значит ничего*

 

 

You heard of honest Socrates

А вот Сократ — честнейший из людей,

The man who never lied

Кто за всю жизнь ни разу не солгал.

They weren’t so grateful as you’d think

Людская благодарность не ждала его.

Instead the rulers fixed to have him tried

А вместо — приговор суда

And handed him the poisoned drink

Вручил ему с цикутою вино

How honest was the people’s noble son

Как честен был и благороден он

The world however didn’t wait

Но мир, однако, ждать не стал

But soon observed what followed on

И наблюдал, что вышло из того

It’s honesty that brought him to that state

И это честность привела его туда

How fortunate the man with none

Где воля более не значит ничего*

 

 

Here you can see respectable folk

Смотри, как респектабельный народ

Keeping to God’s own laws

Идёт по Богом предначертанной тропе

So far he hasn’t taken heed

Но и ему пока что всё равно

You who sit safe and warm indoors

Как дома вы и в свете, и в тепле

Help to relieve our bitter need

Живёте со своим добром и злом

How virtuously we had begun

Каким широким шагом мы идём

The world however didn’t wait

Но мир, однако, ждать не стал

But soon observed what followed on

И наблюдал, что вышло из того

It’s fear of God that brought us to that state

Благочестивость нас свела туда

How fortunate the man with none

Где наша воля более не значит ничего

  • вариант: «Как счастлив был бы он и без того»

Читать далее

* * *

ну вот и добрались.
осталось повернуть
свой взгляд налево от протоптанной дороги
за светом фонаря там пустота и жуть
там нет пути для смелых, быстроногих
нас, исполненных священной правоты
и верящих в настойчивую поступь.
но время ссыпалось. его песочный остов
никчемных умников не слышит хрипоты

ну вот и добрались.
здесь для крыла любви
тебя спасавшего на ямах и ухабах,
с чем ты взлетал на высоту, парил,
здесь нет опоры для него. ни сила и ни слабость
его уже не значат ничего
в пространстве где нет выдоха и вдоха.
опора есть в Себе. нет для Себя.
нет высоты и дна. нет хорошо и плохо.
ни шаг, ни взмах не двигают. скорбя
ты по бороздам гравитационных линий
сливаешься в созвездье чёрных солнц
и распадаешься на тонкие нейтрино

и не спасёт ни шоппинг-молл и не ашрам.
но нет, спасёт. и пособит забыться,
уставившись в пупок, маркетинговый хлам,
киногероев, чакры и родные лица.
спасает забытьё не знать за-бытия.
ты будешь злом, презрением и страхом
в глазах мешающих в вечернем чае сахар
и в мнениях успешных падишахов
и в прениях мятущихся крестьян

но мы лишь добрались.
средь дня погасли тени.
я сам как силуэт, обшарпанная дверь
сквозит
она набросит шаль на зябкие колени
сожмёт бокал, как якорь, недопит
стучит
синкопой сбившийся с походки миокард
забавной формы петли и замок…
пока
пока

Стих №8 en

Попытка перевода стиха №8

We hear so many useless words
from raging restless network hordes;
as agonizing poets dash
their naked hearts against all trash;
from dreamers stuck in humdrum doze,
naive they wile away and pose;
from layabouts in disguise
who strive to turn their slack to pride…

God save me from the insane maze
of dull debates and aimless days.
Let prudent speech and dainty talk
Bring up the healthy thought’s flock.

 

Переход

Однажды твой огромный мир,
Казалось, прочно пришвартованный к причалу,
Сорвется вдруг со скользких стапелей своих,
И новое найдет себе начало.

И стены выцвевших, прогнивших декораций,
Так бережно тебя лелеявших внутри,
Безжалостно и безвозвратно станут осыпатся,
Весь старый хлам похоронив в пыли.

Тогда отпрянет неуютно горизонт,
А верх и низ вдруг поменяются местами,
И будет для тебя единственным мостом
Канат над пустотой между двумя мирами.

апрель 1998

Сказка про трёх поросят (в 13-ти действиях)

1

Однажды в начале лета три поросёнка: Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф пришли в долину, чтобы там обосноваться и жить. Дело было к вечеру, и они расположились на ночлег. Ночью каждому из них приснился сон.

Ниф-Нифу во сне пришло Желание, улыбнулось, прикололось и говорит:

— Чува-а-ак, в километре отсюда на Юг есть в низинке классное озерцо с тростником, и вообще вокруг много вкуснятины, утром иди туда и строй там из тростника дом. Розовых свиночек я организую! Оттянемся!

Нуф-Нуфу приснился Разум, поздоровался вежливо и говорит:

— Господин Нуф-Нуф, по многим причинам наиболее рационально было бы построить дом на Западе, на ровной местности, так чтобы холм защищал от холодного северного ветра, не очень близко от воды и не слишком далеко в гору. Причём, используя дерево в качестве строительного материала, т.к. оно достаточно просто обрабатывается и обеспечивает хорошую защиту от внешних воздействий.

Наф-Нафу приснился Дух. Он посмотрел на Наф-Нафа без всякого сочувствия и сказал:

— Иди на северный холм, и строй там дом из камня.

Поросята проснулись утром, и пошли строить свои дома так, как им приснилось.

2

Ниф-Ниф пошёл на Юг, и быстро построил на берегу тёплого и мелкого озера дом из тростника. Окружил его плетёным из веточек забором, украсил его красивыми цветами и лентами. Вкусных корешков на заболоченном берегу было много, и Ниф-Ниф мог загорать и купаться, валяться в тёплой грязи и досыта кушать. Завидев такое счастье, молодые длинноногие розовые свинки выстраивались к нему в очередь, чтобы только он их только заметил. «Оо, как круто! Желание, ты су-у-уппер!» — каждый день думал Ниф-Ниф. «Мне в кайф тебя слушаться, повелевай мной, йе-е-е!».

Нуф-Нуф пошёл на Запад, огородил строительную площадку, чтобы все знали, что это его поместье, построил шалашик, чтобы укрыться от дождя, и вывесил табличку с красивым рисунком будущего дома, со своим оптимистично улыбающимся изображением на переднем плане. Потом он разметил контуры дома, определил нужное количество дерева, и начал размеренно возводить строение. За вкусными корешками он ходил к Ниф-Нифу, но твёрдо решил в скором времени стать независимым, и обзавестись своим огородом. Свиночки, из тех, которые поумнее совершенно розовых, без особого доверия относились к вечному веселью Ниф-Нифа, и с интересном поглядывали на Нуф-Нуфа и его стройку. Они частенько захаживали оценить продвижение и пофлиртовать – на всякий случай. Ведь быть женой состоятельного и независимого свина гораздо надёжнее, если смотреть в перспективу. «Главное – хорошо работать и слушать Разум» — думал Нуф-Нуф, — «и тогда я заживу ещё лучше этого болвана Ниф-Нифа, пусть и чуть позже.»

Наф-Наф пошёл на Север, забрался на высокий Холм и увидел поросшую травой вершину. Единственный товарищ ему, который там оказался – это был большой Дуб на Холме. Камни находились далеко внизу, у подножья холма, где струился холодный ручей. Наф-Наф опечалился, ведь он не знал, как строить дом из камня. И не знал, зачем строить дом из камня, тем более – так высоко, если гораздо приятнее построить дом из тростника у тёплого озера, и гораздо рациональнее построить дом из дерева в долине. Но он не мог ослушаться Духа, сам не зная, почему. Размышляя, для себя он решил, что просто боится быть непослушным.

Дуб кормил Наф-Нафа горькими неспелыми желудями, что, впрочем, было вполне сносно, и более-менее укрывал от непогоды. Наф-Наф вытаскивал из ручья холодные камни и таскал их наверх. Это было трудно и долго. К тому ж, Наф-Наф не знал точно, сколько их нужно для постройки дома, и эта неопределённость мучила его. Прислонившись вечером к Дубу, уставший и поцарапанный, Наф-Наф смотрел на огни фиесты над озером и быстро растущие стены в долине, и про себя думал: «Я поступаю, как дурак, слушаясь какого-то безформенного духа, который посылает мне только безсмысленные страдания. Нормальные свины поступили гораздо умнее. Я просто трушу уйти с этого Холма, и глуп, ибо не знаю, куда идти. И это одиночество – мне наказание за трусость и глупость.»

3

Прошёл месяц.

У Ниф-Нифа всё было хорошо, сладкие корешки и травка не кончались, он стал знаменит и популярен в округе, научился петь, плясать и классно играть на свирели, что приводило свиночек в экстаз. Он был щедр и приглашал любого прохожего к себе в патио потанцевать и оттянуться.

Нуф-Нуф закончил дом, внимательно выбрал себе жену из хитрых и хозяйственных, и обзавёлся огородом. Он уже не подбирал корешки в болотце у Ниф-Нифа. Поэтому, в округе уважали Нуф-Нуфа за его Разум, и даже иногда побаивались, потому что Нуф-Нуф благоразумно собирался расширять свой огород, чтобы иметь запас корешков, на всякий случай. Нуф-Нуф так же подумывал брать к себе кого-то в работники, чтобы обрабатывать все огороды.

Про Наф-Нафа вспоминали редко, с презрением за глупость или с жалостью за его тяжёлую долю. Молодые свиночки не заходили на Холм – было лень подниматься и, к тому ж, там постоянно дул прохладный ветер. Да и вид измождённого работой Наф-Нафа вызывал не симпатию, а скуку.

За месяц Наф-Наф сообразил, что с помощью корзины можно быстрее таскать камни наверх, и ему пришлось потратить несколько дней за её изготовление, как и на рытьё ступеней для устойчивой ходьбы по склону. Это затормозило и без того медленное строительство. Нуф-Нуф, изредка поглядывая на высокий Холм, с высока думал, что Наф-Наф, судя по темпам, мало того что глуп, так ещё и бездельник.  «Не можешь думать головой, пусть надрывается задница» — усмехался он. Наф-Наф горевал из-за своего отставания и ощущал высокомерные взгляды соседей.

4

Прошло два месяца.

Ниф-Ниф стал звездой долины и свином мечты. У него на патио проходили конкурсы красоты и работала школа танца. Многие боготворили Ниф-Нифа и его Желание, ибо каждый день видели, слышали и ощущали, насколько приятно жить по Желанию. «Всё это – непосредственно данное нам для простого свинского счастья», проповедовал толпе Ниф-Ниф. «Желание любит всех нас без разбору: тонких и толстых, грязных и чистых, чёрных и белых, и потому дарит нам это красивое озеро и тёплую грязь. Главное – любить Желание, и не обижать ближнего своего, чтобы не портить праздник. Мир – есть Наслаждение, уааа-уу!!»

Нуф-Нуф заматерел, обзавёлся несколькими огородами в долине, обнёс их прочным частоколом, нашёл на Востоке и заставил у себя работать батраков, накапливая в буртах корешки. Разум между делом говорил ему: «Ниф-Ниф безумен. Нельзя так поддаваться Желанию. Всё должно быть рационально просчитано. Скоро придёт осень, и его корешки закончатся, вместе с его дурацким счастьем. Тогда они придут к тебе, и ты сделаешь их батраками. Ты будешь главным над всей долиной и озером, а не этот напыщенный позёр.» Нуф-Нуф соглашался и думал: «О Разум, ты всемогущ! Как далеко ты видишь, как ясно можешь просчитать ход событий! Это недоступно презренной хрюкающей толпе, но только Избранным! Несомненно, мы станем главными и будем повелевать!»

Дух больше не являлся к Наф-Нафу, и не разговаривал с ним. Наф-Наф таскал камни, мучаясь вопросом, как он сложит их в стены, ведь просто один на одном они рассыпаются. Но когда Наф-Наф натаскал достаточно большую кучу камней, Дух ночью всё таки появился, бросил ему под ноги кусок глины и фразу:

— Это нужно для постройки стен.

Наф-Наф проснулся и начал думать, как можно использовать глину. Целый день он напряжённо думал, но нашёл лишь головную боль и отчаяние. «Надменный и жестокий Дух, разве ты не мог объяснить мне, как можно сделать стены из этой отвратительной грязи?! Ты издеваешься надо мной!» — кричал Наф-Наф с вершины ветру. Но отвечал ему только Дуб, шелестя листьями.

К концу дня глина подсохла на солнце, и Наф-Нафа озарило.

5

В конце третьего месяца лета Ниф-Ниф, купаясь в лучах славы, решил проведать своих старых знакомых. Он собрал своих лучших свинок, одел на шею венок из пёстрых болотных цветов и двинулся в путешествие. Подойдя к частоколу, за которым находились огороды Нуф-Нуфа, он крикнул:

—Нуф-Нуф, дружище! Зачем ты закрылся от мира? Посмотри, как он прекрасен и добр! Смотри, какие милые существа населяют его! Я переполнен радости и Желания, и хочу поделиться им с тобой и даже с бедным и несчастным Наф-Нафом! Твои батраки несвободны, дай и им настоящую свободу Желания!

Нуф-Нуф ответил из-за забора:

—Мой забор – моё дело. Мне не интересно ваше Желание. Я не собираюсь открываться и пускать вас туда, если вы только не построитесь, не возьмёте тяпки и не будете на меня работать. Ваше счастье недолго, ибо вы глупы. А мои батраки свободны перемещаться от забора до забора и чувствуют себя превосходно.

Но Ниф-Ниф не обидился.

—Брось, дружище! Мир – это праздник. Разве ты не видишь это своими глазами? Оставь свою злую жену, выйди, я дам тебе счастье Желания и много молодых свинок!

—Нет, Желание нерационально, и Разум видит дальше, чем ваши капризы. Это доказанный Разумом факт. Соответственно, Разум сильнее – так говорит простая разумная логика. Но, пожалуй, я выйду к тебе, и мы вместе прогуляемся к Наф-Нафу.

Нуф-Нуф вышел с женой под ручку, и они двинулись на Холм. А один батрак нёс за ними корзинку со сладкой травой.

Наф-Наф только-только закончил возведение дома. Компания приблизилась и застала его за работой. Он выстилал пол внутри дома свежим сеном и запасал жёлуди.

Первым поприветствовал его Ниф-Ниф:

—Дружище Наф-Наф, здравствуй! Но погоди, какой же угрюмый у тебя дом! Почему ты не украсил его цветами?

—Здравствуй, Ниф-Ниф, — ответил Наф-Наф, — мне было нечего украшать, да и некогда. Сейчас же, цветы на Холме уже отцвели, и у меня вряд ли это получиться.

— Да и сам ты такой худой, в царапинах и мозолях! Наверное, ты совсем не умеешь танцевать! Как здесь холодно и неуютно, на Холме. Даже в долине теплее и приятнее. Как грустно всё, правда, милые свиночки? – И свиночки закивали розовыми пятачками. – Бросай своё унылое место, идём к нам, там тёплая водичка и завались вкусных корешков! Принеси нам своё Желание, и тебя наконец полюбят в ответ! – пригласил Ниф-Ниф.

—Спасибо, Ниф-Ниф, но у меня нет Желания. Мне нечего отдать вам. Я привык к Дубу, он не даёт мне любви, но даёт силу, чтобы я строил свой дом. Наверное, любовь не для меня.

Ниф-Ниф и свиночки фыркнули и отступили.

Тут вышел Нуф-Нуф.

—Да у него вообще нет ничего, кроме этой безполезной и холодной груды камней! Это глупое упорство! Пока мы занимались культурой и прогрессом, ты, вдали от цивилизации, возился в холодной грязи и истощал организм непосильной работой! Это безумие и дикость!

—Да! – поддержал его Ниф-Ниф, — он не умеет ни петь ни танцевать, у него нет ни Желания, ни Разума, потому-то он такой неприветливый. Наверно, не стоит его пускать на праздник вообще – он его испортит своей поцарапанной рожей и злобным нравом!

—Но, пожалуй, я бы взял его к себе в батраки, – и Нуф-Нуф подмигнул жене, а она хитро прищурилась. – Мы бы могли хранить корешки в этом холодном сарае. Наф-Наф, кидай эту тюрьму, и иди работать на мой огород, и будешь, как нормальная свинья, получать корешок в день! А ведь можешь и два, с твоей работоспособностью! По крайней мере, приобщишься к семье цивилизованных батраков и не будешь так одинок!

—Благодарю за предложение, Нуф-Нуф, но у тебя в долине нет такого вида, какой открывается здесь, с вершины Холма, и я буду скучать без шелеста листьев Дуба и неуловимого тепла его корней. К тому же, я полагаю, Дух будет против.

—Это глупая романтика и глупая вера в собственные больные фантазии! Ты отвратителен в этой своей «дубовости» и «духовности». А вообще я подозреваю, что у тебя просто рабская и ленивая натура. У этих корней нет никакой пользы, единственные истинные корни – это вроде тех, что растут на озере! Их можно непосредственно потребить. Твой дуб следовало бы срубить и использовать для постройки заборов, а твоего Духа вообще не существует. Можешь показать его?

—Нет, он приходил только пару раз, и не по моей воле.

— Вот, не можешь. Его существование недоказуемо, значит его нет. Я прикажу батракам обнести Холм забором, чтобы ты не мог распространять эту чушь, портить свиньям праздник и мешать работе своим гадким видом.

И компания удалилась, обсуждая безкультурие, неустроенность быта и дикость манер Наф-Нафа. Свиночки живо поддакивали, а жена Нуф-Нуфа шептала ему на ухо, что сарай этот всё равно нужно прибрать к рукам, дуб выкорчевать, и распахать на холме нормальный цивилизованный огород, который совершенно попусту занимает Наф-Наф, исключительно по какому-то историческому недоразумению.

Они удалялись, и на сердце у Наф-Нафа опускалась тяжёлая туча. Три месяца назад от такого отношения Наф-Наф непременно бы расплакался, и, наверно, ушёл бы с Ниф-Нифом к озеру, или к Нуф-Нуфу в батраки. Но за три месяца его сердце ожесточилось, и просто чуть более чем обычно заныло в груди.

—Тебя не существует! – крикнул он в отчаянии с Холма несуществующему Духу, — Мне больше нечего бояться! Я больше не могу вынести этой работы и одиночества. Завтра я уйду из этого проклятого места! Если ты есть, покажись мне! Помоги мне!

Но никто не ответил. Только Дуб бросил Наф-Нафу под ноги ветку с пожелтевшими листьями. Опустошённый, Наф-Наф упал на сено и заснул. Ему снились пронзительные, смертоносные сны, от которых у него сквозь сон проступали слёзы. Но Дух не пришёл.

6

На утро пришла осень.

Дунул холодный ветер, и обрушил патио в доме Ниф-Нифа. Компания пыталась чинить и укреплять крышу, но танцевать стало неудобно и зябко. Оказалось, что сочная болотная трава пожелтела, новых корешков уже не растёт, и их уже не хватает – съели за лето. А те, что ещё можно с трудом отыскать, уже совсем не вкусные.

—О Ниф-Ниф, что происходит, почему нам холодно и страшно?? – восклицали поклонники.

—Это всего лишь дождик! – отвечал властитель Желания. — Он разбавит наслаждение, чтобы потом Желание вспыхнуло с новой силой! Скоро, очень скоро эта досадная неприятность закончится, и мы продолжим! Оставайтесь на нашей волне, уа-а-ау!

Но ветра становились всё сильнее и холоднее, а речи Ниф-Нифа всё менее убедительными. Трава и корешки стали дефицитом, за них начались голодные драки. Вода в озере изрядно похолодала, и свинки уже не могли нежиться на мелководье, как раньше. Более того, дожди переполняли озеро и оно начало подтапливать обжитые берега леденящей водой, вынуждая свинок уходить из тёплой грязи на жёсткую сушу долины.

— Друзья, давайте станем рядом, сплотим наши ряды и тогда мы обязательно согреемся. Только наша любовь спасёт нас от раздоров! Настало время изучить новые групповые танцы, чтобы согреть Желание.

Но толпа кричала в ответ обидные вещи, дралась и металась. Тогда Ниф-Ниф понял, что ситуация становится очень опасной: свиньи уже не прочь пожрать и друг друга. Он собрал всех и сказал:

—Друзья! Я знаю, где есть много корешков и вкусной травы! Мы должны уйти с нашего уже не совсем тёплого Юга и пойти на Запад. Мы должны потребовать у Нуф-Нуфа еды! Во имя любви и свинолюбия! Если он не согласится, мы сломаем забор и возьмём её сами! Смотрите, как нас много, мы, несомненно, сила.  Желание, Любовь и сама Жизнь – вот высшее оправдание даже такого неприятного дела, как ломание заборов. Более того, сломав забор, мы освободим несчастных порабощённых Нуф-Нуфом батраков! Дадим им настоящую свободу!

И улюлюкающая толпа побежала на Запад, где вполне сытые батраки работали на огородах Нуф-Нуфа. Подбежав к забору во главе огромного стада, Ниф-Ниф закричал:

—Нуф-Нуф, во имя Любви и Желания, дай нам еды и укрытия! Мы очень желаем!

Стадо поддержало его воплями и возгласами «Даёшь еды!»

Нуф-Нуф вышел на башенку за забором и сказал:

—Бестолочи! Я говорил вам давно, меня не интересуют ваши Желания! Пусть ваша любовь кормит вас, а не мои огороды!

—Мы голодные и нам очень неприятно! – заорал Ниф-Ниф. — Потому, мы злы и не просто просим, а требуем!

—А что вы делали целое лето, бездельники, чтобы просить сейчас еды? Вы работали, как я и мои батраки? Нет! Какое право имеете вы теперь требовать моих корешков! – отвечал Нуф-Нуф.

— Это право даёт нам Желание! Просто Желание! Желанию нет дела до твоих рациональных доводов! Просто дай нам еды! Просто дай, и всё!! Если ты не откроешь ворота, мы сломаем забор и съедим и твои корешки, и тебя самого!

— Позор диктатору! — заголосили в толпе. —Батраки, ломайте забор изнутри, вы будете свободны!

С огородов донеслось:

—Зачем нам ломать забор? У нас стабильность и уверенность в завтрашнем холодном дне. Разбирайтесь сами со своей Свободой и своим Желанием.

—Быть свободным – гораздо лучше! – пытались убеждать батраков замерзающие свинки. —Можешь пойти и туда и сюда, кушать всё, что найдёшь! А вы же заперты в загоне!

—И далеко вы ушли от своего тёплого болота, свободные свиньи? – усмехнулся Нуф-Нуф. — Вы топтались вокруг да около одной тёплой лужи, пока она была тёплая. Вот и вся ваша «свобода». А мои «несвободные» огороды уже больше, чем всё ваше озеро. Мой забор надёжен. И мои батраки загрызут каждого, кто рыпнется. Я достаточно умён, чтобы ещё несколько месяцев назад предвидеть вашу судьбу. Хотя бы теперь, вы её понимаете?

И вепрь показал клыки в надменной ухмылке. Стадо затихло и задрожало уже не от холода. Ниф-Нифа пронял испуг: теперь свин понял.

—Что нам делать, о великий Нуф-Нуф? Как нам пережить кризис?

—Теперь Я буду решать, кто из вас останется умирать, а кому будет позволено работать! – рявкнул Нуф-Нуф, и несколько нетвёрдых поросят упало в обморок. —Забудьте о вашей тёплой и сладкой свободе, милые поросята! Все, у кого слишком крепкая память, будут мертвы уже завтра, вместе со своей памятью!

Стадо затряслось, раздались стоны отчаяния.

—Всем построиться в одну колонну, у калитки! Мы будет отбирать батраков. Остальные – убирайтесь ко всем чертям, или будете убиты!

7

Наф-Наф не ушёл с Холма. Проснувшись после визита Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа, он почувствовал, что ночь растворила тяжёлую тучу на сердце, и она превратилась в обычный свинцовый туман. «Мне некуда идти, меня нигде не ждут, я раб этого места» — думал Наф-Наф, ловя жёлтые дубовые листья.

Прошёл ещё месяц. Стало ещё холоднее.

Нуф-Нуф получил себе множество новых батраков, и ему стало тесно в долине. Жена косилась на Холм и подзуживала:

—Нуф-Нуф, властелин Запада и Востока! Сколько мы ещё будем терпеть этого северного дикаря на Холме? Там хорошая земля. И сарай, который этот болван называет Родиной, надо признать, вполне устойчив к непогоде. Нужно выселить и Наф-Нафа, и его Дуб!

—Ты права, дорогая. Мы должны убрать Наф-Нафа с совершенно незаконно занимаемого Холма. Он экономически неэффективен, это очевидно. Я создам армию из тренированных батраков, и мы вышвырнем его!

Нуф-Нуф создал армию, построил её и двинулся на Север – к подножию Холма. На небе сгустились тучи.

—Безумный Наф-Наф, исчадие ада, мы идём, чтобы освободить Холм и установить там цивилизованный порядок! — кричал Нуф-Нуф, приближаясь. Они шли по дорожкам, проложенным Наф-Нафом, когда он строил дом, и вытаптывали его скромные грядки. —Ты не способен освоить землю, ты даже не способен строить заборы, ничтожество! И вообще, это незаконно – так говорит нам Разум.

—Мы не хотим, чтобы ты жил здесь! – воодушевлённо кричал Ниф-Ниф из глубины войска. —Это – наше Желание! Мы больше не хотим голодной свободы, мы хотим – заборов и Нуф-Нуфа! Это – наше новое Желание и наша новая свобода! И ты будешь таким же!

Ниф-Ниф и его школа танцев потеряла гламурный блеск, и уже не считала себя бомондом. Теперь они приобрели элегантную военную форму и считали себя армейской элитой.

Наф-Наф вышел из дома на вершину.

— Я мало знаю о Разуме и о законах, которые он устанавливает. У меня никогда не было свободы, и про неё я тоже ничего не знаю. Я знаю только Дух и не могу ослушаться его, подчинившись Желанию или Разуму. Дух приказал мне жить здесь, и я живу в согласии с его словом. Возможно, это незаконно.

—Ты – жалкий раб. Бездельники у озера хотя бы получили наслаждение. Что получил ты? Но мы сейчас прекратим твоё безсмысленное и нелегитимное существование. Для твоего же блага, между прочим. Так что, сопротивление безполезно – нас много, мы умнее и организованнее. Уходи.

Наф-Наф не знал, что ему делать, ведь его присутствие на Холме было безсмысленным и нелегитимным. Он подумал, что, наверно, это хорошо, что его сейчас научат жить, и он станет одним из прилежных работников в таком хорошо организованном месте, как огороды Нуф-Нуфа. Он не знал причин сопротивляться, и не имел к тому желания. Наф-Наф уже собрался пропустить войско и уйти, как вдруг перед ним появился Дух и сказал:

—Будь здесь и сопротивляйся.

Наф-Наф не умел долго удивляться и долго думать. Он толкнул вниз по склону один из тяжёлых камней, которые когда-то приволок снизу, и тот, скатываясь, рассёк войско Нуф-Нуфа. Армия опешила – ведь никаких разумных причин к сопротивлению у Наф-Нафа не было.

—Что-о?? – взревел Нуф-Нуф —Мы научим тебя культурному поведению! Армия, вперёд!

Войско развернулось в батальоны и ринулось на штурм. Небо заволокли грозовые облака, заморосил дождь.

Наф-Наф скатывал вниз камни, вызывая панику в рядах нападавших. Ниф-Ниф и его школа танца, одетая в военную форму, верещали и разбегались. Но остальные продолжали наступление, приближаясь.

Началась рукопашная. За время постройки дома Наф-Наф научился многому. Тяжёлая работа сделала его значительно более сильным, чем любой из батраков в войске Нуф-Нуфа, чем несколько из них сразу. Он знал Холм, как свой пятачок, и знал, что должен быть здесь и сопротивляться. Это делало его опасным противником для любого из наступавших, но их было слишком много.

Наф-Наф раскидывал атакующих батраков одного за одним, и Нуф-Нуф бесновался, глядя на неудачи, посылая вперёд батальон за батальоном. Хлынул дождь. Батраки начали теснить Наф-Нафа, истекавшего кровью. Его уже почти не было видно из-за атакующих, и в его голове замаячила мысль, напоминавшая точку в конце предложения: «Наконец-то это закончится». Но он, помня приказ, продолжал яростно биться.

Буря развернулась не на шутку. Наф-Нафа вплотную прижали к Дубу, не давая маневрировать, и Нуф-Нуф сказал жене:

—Дело сделано. Разум всесилен, и мы это отчётливо видим.

Наф-Наф продолжал драться в кровавом тумане, уже не слыша и не видя ничего, как вдруг атакующие исчезли. Он протёр заплывшие глаза и увидел, как армия со всех ног убегает вместе с Нуф-Нуфом обратно на Запад в огороды. И тут, откуда-то сверху, догоняя время, на него обрушился страшный грохот, треск и запах огня.

Дуб на северном Холме раскололся от удара молнии.

8

Прошёл месяц. Дожди закончились и земля помёрзла.

Нуф-Нуф мало помалу оправился от испуга.

—Это была чистая случайность, несомненно. Просто гроза испугала нас, молния случайно ударила рядом. Так бывает. Зимой же не бывает гроз, и мы теперь можем совершенно спокойно победить Наф-Нафа.

Жена подбадривала его, и он начал набирать новую армию из тех рабочих свиней, у которых не подкашивались ноги при слове «Север».

Армия должна быть ещё более сильная и умелая. И вот, она была собрана.

Выстроившись по первому снегу, батальоны стояли у подножия северного Холма, готовые к атаке. Сверху, на вершине, стоял отрешённый Наф-Наф. Теперь он понимал, что всё кончено. «Какой смысл был в прошедшем месяце? Месяцем раньше, месяцем позже, судьба моя теперь решена.»

Батальоны, злобно похрюкивая, двинулись по склону. Нуф-Нуф удовлетворённо наблюдал их слаженность и выучку.

—Теперь тебя не спасёт никакая молния. — процедил он в направлении Наф-Нафа.

И тут на склон вышел Волк.

9

Он бегло смерил взглядом выстроенное в ряды мясо, и этот взгляд заморозил движение армии. Волк начал обегать войско по кругу, прицениваясь. Войско застыло: существо было совершенно незнакомое, но что-то в глубине свиного нутра подсказывало недоброе, и от этого становилось жутко. Нуф-Нуф, превозмогая внутренний трепет, закричал:

—Спокойно! Это существо, несомненно, просто проходит мимо! Продолжаем движение!

Кто-то неуверенно двинулся, остальных сковал ступор. В рядах свиней началась сумятица.

—Батальоны, выровняться! – закричал Нуф-Нуф, но Волк сужал круги, и это вызвало всё большую нервозность, переходящую в панику.

—Стоя-я-я-ять! – истошно заорал Нуф-Нуф, пытаясь спасти ситуацию.

И тут Волк прыгнул. Вверх взлетела красная струя, и её запах взорвался над сметённым войском, уничтожая остатки порядка. Нуф-Нуф окаменел.

Но тут к нему на помощь выскочил спасительный Разум и без обычной церемонности и многословности рявкнул в морду:

—Сейчас — беги!!

Нуф-Нуф сорвался, разбрасывая окружавших его безумных, мечущихся свиней.

—Все за забор!!! Забор нас спасёт! В укрытие!

Волк успел догнать нескольких, ещё несколько свиней умерло от разрыва сердца. Нуф-Нуф залетел в огороды и приказал быстро закрыть ворота.

—Не открывать! Те, кто не успел – уже мертвы! Мы должны спасти остальных!

Волк рысцой приближался к забору. Население огородов заволновалось, чуя запах хищника и запах собственной крови на волчьей морде.

—Кто это, что ему нужно? – через истерику в голосе спросил Ниф-Ниф.

—Это неизвестное опасное существо! Но Разум, несомненно, спасёт нас и от него, как уже доказано.

—О, всемогущий Нуф-Нуф, мы так желаем этого!

Нуф-Нуф поднялся на башенку, и, чтобы приободрить и себя и дрожащее стадо, собрал остатки уверенности и закричал через забор Волку:

—Наш забор прочен! Тебе, тварь, не сломить его! И никакой обман не заставит нас открыть ворота и выйти! Мы – свободны и независимы! Разум победит!

—Я не ломаю заборы, — сквозь оскаленные зубы ответил Волк. —Я их перепрыгиваю…

И он с лёгкостью перемахнул через изгородь внутрь огорода. Стадо заледенело от неожиданности и ужаса.

—…как и ваш всесильный свинячий разум.

10

Наф-Наф без особого участия или радости наблюдал за бегством армии. Существо было неизвестным, но это его мало заботило. Его заботили только те слова, что сказал ему Дух, и он знал, что будет исполнять их до тех пор, пока Дуб даёт ему силу.

Надвинулись снежные сумерки, через которые на Холм долетали визги ужаса и истошное хрюканье, тонувшие в гортанных звуках. Потом всё стихло.

11

Ночью в дверь Наф-Нафа постучали.

Это было самым удивительным событием за всё время его жизни. Он открыл, и увидел на пороге Нуф-Нуфа, за которым в темноте стояло ещё несколько свиней. Нуф-Нуф выглядел неуверенно и потрёпано, как не выглядел никогда: усталый, испуганный, подавленный и грязный. Как и все остальные. В голосе вепря уже не слышалось никакой силы:

—Наф-Наф. Нам всё же удалось пробить забор изнутри и незаметно убежать. Это все, кому удалось улизнуть от этого чудовища. Нам холодно, и некуда больше идти. Пусти нас погреться и поесть. Это будет вполне логично с твоей стороны.

Наф-Наф разглядывал прибывшую компанию, не двигаясь. Ниф-Ниф находится в полуобморочном состоянии и говорил, срываясь на рыдание:

—Пусти нас, Наф-Наф! Это наше самое, самое, самое большое желание. Мы будем любить тебя!

Вслед за ним захныкали и молоденькие свинки. Наф-Наф отступил, и измочаленные и чумазые, они вошли в дом. Он дал им немного желудей, и сказал сидеть тихо и не нарушать привычную тишину.

Молодые свинки испуганно, но с интересом косились на него. Одна из них, согревшись и оправившись от испуга, кокетливо спросила:

—Извините, а чем Вы здесь занимаетесь? У вас есть какие-нибудь развлечения?

Наф-Наф ответил:

—Я слушаю ветер, и как скрипит треснутый Дуб. Это вполне развлекает.

— Как интересно. – заметила свинка, и поняла, что разговор не клеится.

12

Прошла неделя.

Нуф-Нуф и компания ожили, и начали осторожно налаживать общение с Наф-Нафом. Желудей у Наф-Нафа хватало, и всем жилось сносно.

—Судя по всему, чудовище ушло, – предположил однажды Нуф-Нуф, оглядывая окрестности с вершины. – Его нигде не видно. Может, нам с тобой, Наф-Наф, стоит спуститься вниз и посмотреть? В наших буртах осталось много вкусной еды.

—Если ты так доверяешь глазам, иди. – ответил Наф-Наф.

—Ты боишься? – почти без вопросительности спросил Нуф-Нуф.

—Немного, -признался Наф-Наф, — но Дух всё равно не давал указаний на этот счёт.

—Что за глупости опять, твоего Духа не существует. Нет никаких доказательств.

—Не знаю про доказательства. Ты живёшь в доме, построенном по его слову, и только по этому ты сейчас жив.

—Но это случайность. Ты просто случайно пошёл на Север, чтобы строить дом, и это оказалось удачным. Ну ладно, может быть, это даже было несколько разумно.

—Не знаю. Почему, Нуф-Нуф, ты не построил дом у озера?

—Разум заботится обо мне , и потому указал мне на опасности, с этим связанные.

—Почему он не указал тебе на другую опасность, в результате чего ты здесь?

Нуф-Нуф замялся:

—А тебе, значит, твой эфемерный Дух на неё указал?

—Нет, он не указывал. Я видел Дух три раза, и каждый раз он говорил о другом.

—Предположим, он существует. Но если он не указал на то, что чудовище может появиться, значит, он не заботится о тебе?

—Я не знаю, заботится ли он обо мне. Я просто должен выполнять то, что он говорит. Я – раб.

—Вот видишь, он не заботится. Ему плевать. И уж конечно, он не любит тебя.

Наф-Наф задумался.

—Наверно, ты прав. Но я стал сильнее любого из вас, потому что начал строить каменный дом. Меня не коснулось наводнение, потому что я построил дом на северном Холме. Вы не смогли победить меня, потому что молния ударила в Дуб, который растёт только здесь. И я не ушёл отсюда, потому что слушаюсь слова Духа.

—Ниф-Ниф ведом Желанием, — продолжал Наф-Наф, — и ты с лёгкостью подчинил себе и его, и всё огромное танцующее стадо  с его капризами, когда стало холодно. Потому что Разум подчинил Желание гораздо раньше, чем ты – Ниф-Нифа.  Ты – ведом Разумом, и мог повелевать всем знакомым тебе пространством. Ты точно знал что будет, но ровно до того момента, когда Незнакомое вторглось в твои планы и чуть не уничтожило тебя. Вместе с твоими доказательствами, законами и заборами. Дух может и не любит меня, но я не умер у озера и не батрачил у тебя на огородах. Почему так?

—Это, несомненно, стечение обстоятельств.

—Ты прав. Но слово Духа определяет русло, по которому они текут, и место, куда впадают.

—Это слишком сложно и туманно. Уже темнеет, пошли в дом и запрём дверь.

13

Все жильцы дома заснули. Но среди ночи раздался скрежет, разбудивший всех. Снаружи по двери с жутким звуком протянулось несколько когтей.

—Это опять Он! – сердце Ниф-Нифа выскакивало из груди.

—Успокойся и будь благоразумен, — прошипел Нуф-Нуф, —дверь достаточно прочна, чтобы чудовище не могло её пробить. Желудей у нас хватит. Несомненно, мы продержимся, пока оно уйдёт. Если, конечно, ты не будешь привлекать его своим нытьём!

—Это очень, очень разумно, — ответил Ниф-Ниф, и забился в угол.

—Не вижу причин беспокоиться, — сказал Нуф-Нуф Наф-Нафу. – Внутри дома мы в безопасности.

—Конечно, – задумчиво ответил Наф-Наф, не поднимая головы. И добавил про себя: «если только он не начнёт подкоп».

Вокруг хрустел снег под осторожными шагами Волка. Он принюхивался и искал способ проникнуть внутрь.

Наф-Наф лежал и думал, что дом получился хорош, и, несмотря на все прошлые ссоры и драки, в нём можно жить вместе. Более того, зверь никогда не проникнет сюда, и все будут спасены. Он почувствовал гордость за свою работу, сквозь темноту чувствуя приязнь и благодарность остальных. Вдруг туча одиночества, которая постоянно висела на его сердце, растворилась, и он ощутил и тихое удовлетворение Ниф-Нифа со свинками, и спокойную уверенность Нуф-Нуфа в том, что ситуация под контролем, и что-то ещё, солнечное и радостное, как сбывающаяся надежда на счастье.

Из этого солнечного света к нему вышел Дух и сказал:

—Встань, выйди и победи Волка.

Наф-Наф содрогнулся от неожиданности. Его тело, желания и разум вместе кричали: «Выходить?? Зачем?? Нет!!»

—Выходить?? Зачем?? Нет!! – закричали все в доме, когда Наф-Наф встал и подошёл к засову.

—Ты спятил!! Не открывай дверь!  – закричал Нуф-Нуф.

Наф-Наф во вдруг навалившейся на него странной отрешённости снял засов и приоткрыл дверь. Его мышцы проступили и натянулись, он втянул ноздрями морозный воздух. Все в доме замерли.

—Наф-Наф, это верная смерть! Твой Дух безумен! – Нуф-Нуф всё ещё пытался докричаться.

Наф-Наф, не оборачиваясь, смотрел из двери наружу.

—Ты опять точно знаешь, что сейчас будет? – со спокойной улыбкой спросил он. — А я – нет.

И шагнул в темноту.

Когда можно ходить в атаку

В феврале 1915 года к крепости Осовец, что стоит в Польше,
подошли немецкие войска, которых было дохера и больше.
Там тогда стоял русский гарнизон,
которому поставили задачу «продержитесь, братцы, 48 часов».
Подъехали «Большие Берты», и лупили пять суток подряд,
(это у которых 800 килограмм весит один бетонобойный снаряд).
200 тысяч штук отстрелили только крупного калибра,
а снарядам поменьше и счёта не было видно.
Крепость потиху превращали в руины,
а людей – в мясо, перемешанное с глиной.
Но когда в атаку шла немецкая пехота,
мясо вставало и загоняло её обратно в болота.
Потом кто-то вышел из крепости до ветру
и поломал немцам две «Больших Берты»,
а так же сжёг склад с боеприпасами и прочим хламом.
Немцы загрустили без этих двух баянов,
но опять бомбили, и опять бросали батальоны в атаку.
А русский полк никак не хотел сливать драку.

Такая песня продолжалась пол-года.
И вот немцы дождались хорошей погоды,
и в августе, когда тепло и кузнечики скачут,
собрались с силами и давай опять херачить.
Но чтоб взять крепость окончательно и сразу,
решили применить после бомбёжки отравляющие газы.
Противогазов защитникам, конечно, не догадались передать,
ведь с ними русским не так интересно воевать.
С попутным ветерком пошли на крепость хлор да бром,
и три четверти русского полка сразу уснуло вечным сном.
А также здохли все кузнечики в глубину по фронту на 12 километров,
куда смогла зараза долететь с попутным ветром.
Вся трава пожелтела и опали листья на древах,
и тогда вперёд сунулись 14 батальонов ландвера.
7000 касок пошли посмотреть на то, что ещё осталось.
Но получилось не так просто, как сперва показалось.
В кровище, и с рожами, пожжёнными химикалием,
мертвецы 13-ой роты 226-го полка повылазили из развалин.
60 человек, выплёвывая лёгкие на ходу,
пошли во встречный бой на всю эту немецкую орду.
Кричала «ура!» пехота, и огрызалась ещё какая-то артиллерия.
И немцы испугались мертвецов, глазам своим не верили.
Сделали «кругом» и удирать бегом стали,
А многие на проволоке висеть остались.

Мораль сей правдивой басни проста и понятна:
даже если на харе проступили трупные пятна,
даже если внутри всё сожжено и разбито,
и глаза кровищей и потом залиты,
это ещё не повод не ходить в атаку, наоборот – должно.
Не помереть шансов нет, но победить – можно.

Стих №2

мы с тобою стоим в середине холодного утра
наши кони храпят и копытом сбивают росу
рядом скомканный ветер опять притворился попутным
и туман по потёртым доспехам пускает слезу

два меча, два щита, две рубахи, солёные потом
посреди западни из голодных и выцвевших глаз
по земле нам из этого круга заказаны тропы
через сотню клинков, что читают певучий намаз

есть старинный обычай славян для смертельной потехи
чтоб идти в чистоте по дороге из светлого ра
мы оставим рубахи и сбросим на землю доспехи
перед тем как в последнем бою мы покинем тела

за рядами врагов нам горит ослепительный Ирий
нам последняя ярость кропит свой дурманящий мёд
и я слышу вдали разноцветные песни валькирий
собирающих свой хоровод

Стих №8

Как много строчек безполезных
Мы слышим от людей болезных.
И от поэтов-страстотерпцев
С их надрывающимся сердцем,
И от мечтателей тоскливых,
Что спят на пасторальных нивах,
И от бездельников лукавых,
В своём безделье ждущих славы.

Храни мя Боже от безумья
С такими встрять в пустые споры,
Пускай благие разговоры
Питают здравые раздумья.

О неоложке


Мальчик (играется с ложкой): Не пытайсо согнуть ложку, лучше попытайся понять Правду.
Нео (забирает ложку): Какую ещё ложку? Эту?
Мальчик (недобро): А ложки нет.
Нео (причёсывается, глядя в ложку): Ложка есть. Правды нет.
Мальчик (выхватывает ложку обратно): Это не ложка, это только ты сам!
Нео (нахмуривается, забирает ложку и выкидывает её в окно): Это не правда, это только я сам!
Мальчик (достаёт вилку): Блин, в прошлый раз всё было попроще!

2007 год

Обращение в изначального

In Flames — Morphing into primal
По своему уникальная песнь. Тестостероновый концентрат, риффованная и нерифмованная сперматическая атака, на которую заряжен мужеский пол на этой планете. Стромблад с компанией отлично передал состояние.

Имеющийся в сети перевод категорически неудовлетворителен, ибо переводчик этого состояния и смысла песни не понял, а начал загламуривать и поэтизировать агрессивный тон и рваный слог.

Вся песнь — это рык «сейсморгазмирующей» животины, взрывное оплодотворение всей большой Галактики, начиная с ближайшей женщины. И это возвращение в агрессивное животное состояние, которое для каждого человека есть важная опора существования. «Primal» плохо переводится на русский, ибо в нём перемещаны несколько смыслов: «первобытный», «примитивный» и одновременно «изначальный», «вечный», «высший» и «главный». «Morphing into primal» — это выход из глубин соби на сцену личного поведения звериного нутра, ведомого древним и основным инстинктом — инстинктом экспансии.

Смердам, которые недалеко ушли от животного осознания, такое «обращение» не знакомо — они с этим состоянием слишком рядом, им неоткуда возвращаться, чтобы заметить разницу. Веси стремятся превзойти его, потому стыдятся и запрещают себе это состояние, как низшее. Скопцы согласны покалечить тело, ибо их дух не может удержать зверя. Поэтому такая песнь и такая её интерпретация наверняка вызовут у них отвращение и панику. И только ваяры, которые подчинили зверя своей воле, дисциплине и задаче, у кого «animal inside» больше не нуждается в цепи и палке, ибо отмуштрован и дисциплинирован, но не забит и оскоплён, могут позволить «обращению в изначального» происходить без низости и грязи.

«Любительские» переводы часто грешат кривыми словосочетаниями из-за прямолинейности, к которой подходят к делу. Хоть я и не стремился к производству подстрочника, здесь тоже есть странные для языка словосочетания,  и, в отличии от приведённого выше варианта, я не стал причёсывать отсутствие связности в тексте.
Кто переживал morphing into primal, поймёт, почему.

Обращение в изначального

Детонация
алхимия и фейерверк
гены срослись и двинули вперёд
в будущее
через её органический лаз

Сейсморгазмическое всемогущество
магма танцует в глазах
моя система каменеет в извержении

Я обязан этим своему звериному нутру
и стойкости, что затмевает белый свет,
обращаясь в изначальное

Я доберусь до каждого атома
отсюда до Андромеды
не упуская ни единого места
от глотки Ибиса до
координат Маттерхорна

Мой выстрел — исход и катарсис
Проникнонавт в топологиях плотской любви

Я обязан этим своему звериному нутру
и стойкости, что затмевает белый свет,
возвращаясь к первобытному

Вытяни эту тайную тварь наружу
и гордо предъяви небесным домам
От одного моего взмаха рукой
испарилась звезда

Раствори мой мозг
заткни лёгкие
Я сдохну от лихорадки завтра
закрытый в столь превосходном «сейчас»

Я обязан этим своему звериному нутру
и стойкости, что затмевает белый свет,
обращаясь к высшему

Оригинал

Detonation
Fireworks and alchemy
Genes spliced and triggered
into the future
and her organic cave

Seismorgasmic omnipotence
scenes of magma in my eyes
Eruption stones my system

I owe this to the animal inside
and the stiffness that blocks out the daylight
Morphing into primal

I’ll cover every particle
from there to Andromeda
not forgetting a single location
from the throat of Ibis
to the co-ordinate of Matterhorn

My shot is genesis and catharsis
Penetronaut in topology of lust

Suck this subterranean creature out
and show it proudly to the house of heaven
With one slight wave of my hand
star dissolves

Dissolve my brain
Block my lungs
I’ll die from fever tomorrow
when locked in such a perfected «now»